Андрей Филинский
Мы хотим познакомить участников аукциона с физиком-теоретиком Андреем Валентиновичем Филинским, в чью пользу проводится первый благотворительный аукцион фотографий. Андрею Валентиновичу необходима трансплантация костного мозга, для чего нужно собрать 18 000 евро. 5 000 евро уже собрано фондом. Накануне нашей акции с ним побеседовала Елена Грачева, директор фонда АдВита. Представляем фрагменты этого интервью.
Страничка Андрея Валентиновича на сайте фонда AdVita: http://advita.ru/AFilin1.php
- О квантовой механике. Когда учился в университете, меня звали на кафедру оптики, потому что, как говорили, не только голова хорошая, но и руки на месте, чтобы все к эксперименту готовить. Но мне всегда хотелось заниматься именно теоретической физикой – может быть, потому, что я слишком ленивый. И мне нравилось, что в теоретической физике все зависит от тебя, а не от установки: бумага есть, ручка есть, голова есть. Выбор был между четырьмя кафедрами: газы и плазма не радовали, космология экспериментальных частиц тоже душу не грела, в математической физике нужен был исключительный педантизм, а я не то чтобы педант. Поэтому оставалась квантовая механика. И хотелось чего-то посложнее и поинтереснее: про одну частицу все понятно, про две понятно меньше, но все еще понятно. Поэтому я занялся трехчастичными кулоновскими системами: мю-мезон сталкивается с молекулой дейтерия, на ничтожное время образуется мезомолекула, потом мю-мезон отряхивается, летит дальше… В общем, мечта об управляемой реакции синтеза, новом источнике энергии и т.д.
Это были восьмидесятые годы. К этому времени я уже понял, что, кроме бумаги, ручки и головы, еще компьютер нужен. Компьютерное время нужно было добывать (например, в Математическом институте им. Стеклова, еще где-то): начинал на БЭСМ-6, потом уже были более серьезные машины. В 1992 году привез из Сингапура персональный компьютер, не без приключений добыл лицензионные программы. В 1992 году мои расчеты были лучшими в мире по точности, и это на ПК, в то время как весь просвещенный мир считал на суперкомпьютерах типа Cray, которые миллионы долларов стоят. А я сидел у себя на кухне с кофе и булочкой… Говорю же, теоретическая физика имеет свои радости. Потом меня, к сожалению, превзошли. Потом я снова в чем-то кого-то немного превзошел. Потом – снова меня. А потом началась эта история с болезнью, и я немного не довел до ума новую серию расчетов, чуть-чуть осталось.
- О преподавании. Преподаю с 1982 года. В Макаровке были очень сильные студенты, мог позволить себе в задачках нафантазировать чего-нибудь ужасного, а у них все равно что-то получалось. Они, конечно, ворчали: вот, мол, нашли похожую задачку на студенческой международной олимпиаде в Сеуле, а Вы нам ее как домашнее задание! Но им было интересно.
Сейчас банальность скажу: физику нужно преподавать, чтобы научить думать. Именно физика учит находить решения наиболее оптимальным способом. Теоретическая механика (я ее уважаю, хотя не очень люблю), и тем более прикладные дисциплины вроде сопротивления материалов учат подставлять готовые формулы, там скорее нужна аккуратность, точность. В физике нужно выбрать модель под задачу, получить разумную теорию, по теории кое-что посчитать, понять, получается или не получается. Потом, если есть необходимость, уточнять и уточнять модель, приближаться к природе, насколько это вообще возможно…
- О музыке. Когда учился в аспирантуре, лекции были по вечерам, но не каждый день. И я распределил время так: два дня в неделю занимался музыкой. Меня в детстве учили играть на фортепиано, потом жена композитора Бориса Архимандритова, певица, учила меня петь, голос ставила. В университете я все это забросил. А перед аспирантурой, летом, в университетском спортивном лагере, услышал, как занималась девушка, которая собиралась в консерваторию поступать, - и все вернулось. В общем, играл по шесть часов в день: от Рахманинова к Листу, от Шопена к Равелю и Дебюсси. Очень хотел, но так и не сумел сыграть фортепианный концерт Скрябина, и жалею до сих пор, что не сыграл. Потом снова долго не играл. Вот недавно снова открыл фортепиано, поиграл немного. Стало хорошо…
- О живописи. А еще два дня в неделю я занимался живописью. Так увлекся, что хотел университет бросить и в Репинку поступить. Ходил по музеям, рассматривал, пытался понять, откуда берется цвет, сам пробовал самые парадоксальные сочетания. Помню, никак не получалась воздушность под аркой в сумерках, и чего я только не пробовал, чтобы был нужный воздух. Когда рассвело окончательно, прошел голубым, нахально голубым, и получилось как надо!
Когда учился, подрабатывал сезонным экскурсоводом в Петергофе. Особое удовольствие рассматривать экспонаты, которые для посетителей веревочкой огораживают – и ближе не подойдешь. В коттеджах были миниатюры: тушь по слоновой кости, маленькие. Это потрясающие работы! Я все пытался понять, как же это все сделано, - и оказалось, что эти миниатюры делали люди с очень плохим зрением, большим минусом. Им не нужны были ни стекла, ни микроскопы, они, приближая картинку глазами, рисовали тоненькой кистью. У меня самого было минус десять (сейчас гораздо лучше, хрусталики искусственные), поэтому я это особенно как-то почувствовал.
- О болезни. Весь позапрошлый год был на больничном, в прошлом году вышел на работу. Но тогда была поддерживающая химиотерапия, раз в месяц, можно было работать. После рецидива в январе химиотерапия раз в неделю. Хорошо, что введение в четверг: осложнения догоняют на выходных, когда работы поменьше, можно лечь пластом и лежать. А потом все же встать.
Главное, что я понял, когда заболел: планировать ничего нельзя. Никто не знает, что будет, поэтому пытаешься немного планы приближать: завтра, послезавтра, не дальше. Когда-то играл в баскетбол за университетскую команду - в баскетболе каждая секунда важна, быстро учишься, что играть нужно до конца. И если сейчас проигрываем, то это не значит, что проиграем. И если проиграем, то это не значит, что не выиграем следующий матч. И если мяч бросить на последней секунде, то он еще может успеть залететь в кольцо. Играть до последнего момента – и чем кончится, тем кончится. Будут бить – будем плакать. А сейчас – играем.
Андрей Валентинович умер 23 февраля 2016 года.
http://advita.ru/AFilin1.php